В августе Киев анонсировал создание нового министерства, которое будет заниматься отношениями с украинской диаспорой.
При этом как главная задача ведомства было определено возвращение украинцев, проживающих за границей, домой.
3 декабря Кабмин принял решение переименовать Министерство по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий в Министерство национального единства Украины. Есть и новый министр, он же вице-премьер – Алексей Чернышев, председатель правления «Нафтогаз».
«Это институциональное усиление поможет сформировать новое качество работы и взаимодействия с многомиллионным украинским сообществом из всех волн миграции», — заявил премьер Денис Шмигаль.
Реклама:
И добавил, что среди главных задач министерства – формирование стратегии, как вернуть украинцев жить и работать в Украину.
Однако за скобками остались очень важные вопросы.
Реалистичная ли это задача? Стоит ли ради этого создавать целое министерство?
Следует признать, что профильное министерство диаспоры является практикой скорее для африканских и ближневосточных стран.
В странах ЕС отношения с диаспорой – это обычно часть обязанностей МИД (что логично, потому что стержень этих отношений – это исправные консульские услуги).
В случае Украины проблема не в названии или самом факте создания отдельного правительственного института, а в том, что ее функционал собираются формировать на основании ложных основ.
Во-первых, политика возвращения (реэмиграции) не может быть основой отношений с диаспорой. Ведь большинство украинцев – надо озвучить эту неудобную правду – не вернется.
Многие годы европейские партнеры говорили о миграции из Украины в ключе передачи знаний и опыта. Мол, сегодня у нас работают / учатся украинцы, а завтра, когда Украина введет соответствующие реформы, они вернутся домой и будут внедрять на местах европейские стандарты государственного управления, бизнеса и культуры.
Или – «худший сценарий» – мигранты, по крайней мере, предоставят финансовые ресурсы для реализации этих реформ, потому что в Украине будут оставаться их близкие, заинтересованные в этих изменениях.
К сожалению, этого не произойдет.
И к 2022 году страны ЕС последовательно способствовали не только временной, но и постоянной иммиграции молодых украинцев, заботясь о своей демографии, налоговых поступлениях и системах пенсионного обеспечения.
Теперь, когда гражданское население по всей территории Украины постоянно находится под угрозой варварских атак со стороны России, уровень жизни многих семей ухудшился, как и образовательные возможности для детей, рассчитывать на массовые возвращения (даже если перемирие подпишут завтра) не стоит.
Многие уже адаптировались в ЕС, Канаде и Штатах. Да, этим людям там часто до сих пор неудобно, это жизнь, которую трудно назвать комфортной, без ощущения дома, но (особенно в случае семей с детьми) переезд в Украину пока потребует больше усилий, чем продолжение новой-старой жизни.
Уже опросы с осени 2022 показывали, что не менее 10-15% украинских беженцев в ЕС не планируют возвращаться домой.
Как показывает опыт балканских войн 1990-х,
каждый год боевых действий – это минус 5-10% тех, кто потенциально мог бы вернуться.
Также и в Польше после 1989 года также не было массовых возвратов.
Да, были реэмигранты-селебриты, которые строили карьеру в политике и культуре. Но это частные примеры.
Можно сказать, что это из-за тяжелых последствий реформ Бальцеровича, которые не поощряли менять Лондон или Рим на Варшаву.
Но дело не только в тарелке и кошельке: после Brexit, когда жизнь в Польше выглядела и изобилия, большинство поляков в Британии как-то не упаковали свои чемоданы, чтобы лететь на родину предков.
Они остались в новой стране (а польское правительство, как и другие европейские правительства, позаботилось о том, чтобы обеспечить им максимально широкие права в Соединенном Королевстве).
Даже в таких супербогатых странах, как Норвегия и Ирландия, откуда массово эмигрировали до 1970-х годов – диаспора не возвращается.
Есть поиски корней, есть образовательные поездки представителей второго-третьего поколения. Но новые работники – это мигранты из стран Центрально-Восточной Европы, не когда-то уехавшие.
Это не значит, что не нужно иметь программы возврата, просто нужно на старте согласиться с их ограниченной эффективностью. Они не являются и не могут служить основой диалога с украинцами за рубежом.
Во-вторых – и здесь очередная неудобная правда – Украина будет строить политику по диаспоре не с уровня доверия ноль, а из уровня доверия минус.
Я живу в Польше уже 16 лет. За это время в Украине сменились четыре президента, Россия аннексировала Крым, начала войну на Донбассе и полномасштабное вторжение, планету поразила пандемия COVID, Трамп был президентом США, перестал быть президентом США, снова будет президентом США.
Но кое-что так и не изменилось.
Нереально попасть на консульский прием и без услуг перекупщиков получить базовые консульские услуги (появление офисов «Документ» несколько разгрузило ситуацию с выдачей паспортов, но это уже не работает в случае, когда у ребенка только один из родителей – гражданин Украины, консульства не оформляют браки между гражданами, хотя имеют такое право и т.д.).
Откровенно оскорбительные заявления украинских топ и не топ-чиновников относительно диаспоры (ну, хотя исчез оскорбительный термин «гастарбайтеры» относительно трудовых мигрантов, а то его годами использовали как политкорректный).
Суперограниченная возможность принять участие в выборах за границей (тебе нужно и уже иметь документы страны пребывания с адресом, и заранее зарегистрироваться, и отстоять на улице несколько часов, а вообще ближайшее консульство может быть от вас более чем за 1000 километров).
Апрельское решение украинской власти ограничить выдачу паспортов находящимся за рубежом мужчинам призывного возраста было очень плохо прокоммуниковано, не увеличило количество кадров в ВСУ, но уменьшило доверие к государству в диаспоре.
Если не возвращение, то чем диаспора может быть полезна Украине?
Хотя количество и разнородность информации об Украине после 2022 года в западных медиа значительно возросло, вопрос распространения как новостей, так и более «лайтовой» или более аналитической информации об Украине в местных медиа и соцсетях остается актуальным.
Не пости в украинских группах, а информация на языке принимающих стран.
Часто местные жители воспринимают такие новости «из первых рук» как более вероятные, подлинные. Охотнее их пересказывают, чем заявления Зеленского или Сибиги.
Украинцы должны говорить об Украине в иностранных медиа.
Зная местный контекст принимающего общества, они могут лучше объяснить свою страну и избежать слов и тем, особенно «триггерных» для конкретной аудитории.
Можно развивать украинский бизнес за границей и популяризировать бренды украинского бизнеса как качественных производителей товаров и услуг.
Будем честными: больше жителей ЕС будет покупать украинскую одежду или еду, чем читать книги украинских авторов (по крайней мере, до тех пор, пока они получат Нобеля или Букера).
Украинская мягкая сила – это не только история и искусство (на которых, как правило, сосредоточена программа Украинского института), а кухня, попкультура, программное обеспечение.
Наконец, украинцы за границей могут выбирать на высокие должности проукраинских политиков.
Правительственная политика состоит из планов отдельных влиятельных партий и мнений. Кто должен первым сказать: да, Украина будет членом ЕС, она должна им стать как можно скорее, это моя воля и моих избирателей.
И чтобы выбирать этих политиков, украинские мигранты должны становиться гражданами стран, куда они переехали.
Украинская диаспора будет более полезна Украине тогда, когда будет не меньше, а больше интегрирована в общества и принимающие страны.
Когда украинские мигранты знают местный язык, участники местного рынка труда и бизнес-сообществ, владеют знаниями и соответствующей субъектностью для участия в местной политической жизни.
Эффективная интеграция не означает отказа от связей с Украиной и украинской идентичности.
Может быть, это и есть задача для нового министерства?
Грантовые программы для НПО, создание национально-профессиональных обществ, поддержка школ украинского языка для детей, публичные мероприятия, адресованные не столько внешним реципиентам, сколько именно украинскому обществу.
Создание такого украинского нетворца, который понимает свою силу, влияние, скоординирован и удерживает культурные связи с Украиной – это реальная цель.
А массовые возвращения – это заколдование реальности, провоцирование отчуждения у тех, кто не станет возвращаться, и ограничение влияния на украинскую агенду в принимающих странах.
Автор: Елена Бабакова,
журналистка (Варшава)
Статья первоначально вышла на портале «Наш выбор» и публикуется с разрешения правообладателя