Почему Швейцария не дает согласия на передачу вооружений своего производства Украине?
Где именно прописана такая трактовка нейтралитета, которая позволяет продавать оружие Саудовской Аравии и не позволяет Украине?
Нынешняя позиция Берна обусловлена целым рядом исторических случайностей.
И если разобраться, то может оказаться, что причиной запрета передавать оружие Киеву… давно умерший испанский диктатор Франсиско Франко.
Швейцарский нейтралитет очень сложный конструкт, состоящий из нескольких проблемных сфер.
В Швейцарии нет ни специального закона «О нейтралитете», ни соответствующей статьи в конституции. Зато есть закон о порядке военно-технического сотрудничества с зарубежными странами, регулирующий экспорт военных материалов и товаров двойного назначения, о котором мы поговорим ниже.
Это длительная история превращения нейтралитета из внутриполитической стратегии в внешнеполитическую доктрину.
Еще в XVII веке швейцарский нейтралитет был главным аргументом не в пользу курса на неучастие в войнах, а скорее наоборот – в пользу снабжения наемников и товаров, связанных с войной, всем воюющим сторонам в равной степени.
Кто какую войну ведет? Кто агрессор, кто жертва? Такие вопросы в то время не задавали.
В период после 1918 года, то есть после завершения мировой войны, нейтралитет был скорее средством поддержки швейцарского ВПК, чем препятствием развитию экспортной оружейной промышленности.
Гаагские конвенции 1907 г., одним из инициаторов которых была Российская империя, устанавливали и закрепляли базовые принципы нейтрального курса.
Они запрещали экспорт и поставки воюющим сторонам военных материалов государственного производства – частный сектор Конвенции только обязывали относиться ко всем воюющим сторонам одинаково. И не больше!
Основная проблема, точнее особенность, заключалась в том, что тогда война еще не была запрещена как легитимное продолжение политики «другими средствами». Этот запрет был введен только после 1945 года.
Тогда уже к чисто прагматичному отношению к вопросу поставки оружия была добавлена моральная составляющая, что всю ситуацию, скорее, еще больше запутало, чем прояснило.
Когда сегодня Швейцарию спрашивают, почему она не разрешает реэкспорт военных материалов в Украину, она отвечает именно в духе легализма 1907 года: если реэкспорт вооружений в Россию запрещен, то тогда в ситуации войны этот запрет должен распространяться и на Украину.
Однообразное отношение, как раз в духе 1907 года, означало бы, наоборот, поставки вооружений всем сторонам.
Но здесь в действие вступает морализм 1945 года: война сама по себе нелегитимна, а значит, поставлять оружие или позволять реэкспорту означало бы подбрасывать дрова в костер мировой несправедливости.
Вопрос о том, что бывают войны справедливы, а бывают захватнические, в этом контексте не ставится. Нелегитимна любая война сама по себе. Точка.
В период Первой мировой войны легалистский подход к нейтралитету как комплексу международно-правовых норм позволял швейцарским предприятиям ВПК продавать, например, детонаторы с часовыми механизмами всем сторонам мирового конфликта.
Подходящие ноу-хау и квалифицированные трудовые кадры были в Швейцарии, стране часов, в избытке.
И тогда Швейцария не рассматривала такой экспорт как противоречащий нейтралитету факт. После мировой войны такой нейтралитет повлиял и на отношения со странами, проигравшими войну.
Версальский мирный договор запретил Германии и Австрии какое-либо производство вооружений. Обойти это правило, в частности, помогло и сотрудничество со Швейцарией.
По словам Петера Хуга, историка, специализирующегося на истории швейцарского ВПК, «реваншистские круги организовали незаконное перевооружение Германии и Австрии с опорой на Швейцарию и другие нейтральные государства. Сделать это было легко, потому что в то время в Швейцарии не существовало требований по лицензированию ни производству , ни экспорта вооружений».
Как следствие, из Швейцарии поступали сложные военные технологии, в том числе лежащие в основе 20-миллиметровых скорострельных пушек.
Лишь в 1938 году правительство Швейцарии под давлением народа взяло на себя обязанность контролировать экспорт военных материалов. Но, по словам Петера Хуга, этот контроль оставался более чем вялым: «Военный департамент (так тогда называлось Минобороны), которому было поручено следить за выполнением требований в сфере лицензирования, работал здесь более чем формально».
За время Второй мировой войны Швейцария экспортировала вооружения и боеприпасы на 10 млрд швейцарских франков.
В 1941 году это составило 14% от общего размера промышленного экспорта страны.
В рамках Независимой комиссии экспертов по Второй мировой войне (она же «Комиссия Бержье») Петер Хуг установил, что 84% этого объема было поставлено Германии и ее союзникам и 8% — союзникам по Антанте/Антигитлеровской коалиции и другим нейтралам.
Учитывая банковские и финансовые связи с Германией, неудивительно, что у глобального сообщества закрепился образ Швейцарии как недобросовестно наживавшейся на мировой бойне страны.
С точки зрения права, однако, все это полностью соответствовало нейтральному курсу в его формулировке с 1907 года.
Однако после 1945 к правовым аспектам добавились еще и моральные.
Война закончила считаться легитимным актом продвижения государственных интересов. Но как быть со справедливой военной войной?
Ставший еще сложнее вопрос нейтралитета «купировали» два фактора: неприсоединение Швейцарии к ООН (точнее, Берн просто не пустили туда, считая попутчиком стран Оси) и возникновение двухполярной системы противостояния демократического мира и мира коммунизма.
Что касается ООН, то эта организация, легализовав вмешательство международного сообщества в Корее, на этот вопрос ответила четко: справедливая оборонная война как акт самообороны легитимна.
Но Швейцария была вне ООН, и это обстоятельство прошло мимо. Страна по-прежнему оставалась на легалистских позициях 1907 года.
В рамках же двухполярной мировой системы Швейцария отчетливо находилась на стороне демократических стран, это было ярко выраженное антикоммунистическое государство.
Поэтому ее «грехи» времен Второй мировой быстро отодвинулись на второй и даже десятый план. А вот проблема военно-промышленного экспорта оставалась.
В мире, расколотом на два лагеря, военно-промышленный экспорт уже не мог больше распределяться прямолинейно и равномерно.
В 1968 году в стране разразился крупный скандал, когда выяснилось, что оружейный завод Oerlikon-Bührle поставлял вооружение в зону гражданской войны в Биафри.
Была запущена народная законодательная инициатива, призывающая тотально запретить экспорт вооружений из Швейцарии.
Несмотря на то, что народ ее отклонил, правительство все же осознало необходимость внесения изменений и дополнений в действующее военно-экспортное законодательство (Bundesgesetz über Kriegsmaterial/Федеральный закон о нормах и условиях поставок военных материалов и товаров двойного назначения).
Было решено, что в будущем продукцию швейцарского ВПК страна не будет экспортировать туда, где идет война или где существует угроза ее разрешения.
С тех пор Конфедерация разрешала поставку военных материалов только «безопасным» государствам, то есть тем, в отношении которых официальный Берн мог не опасаться давления со стороны других европейских государств.
Однако политика нейтралитета продолжала являться основой для торговли оружием и в период холодной войны.
«Мы совсем не мировые полицейские», – указал высокопоставленный швейцарский дипломат Рудольф Биндшедлер в 1976 году.
Это означало, что Швейцария, оставаясь нейтральной, не имела права отказывать кому-либо в поставках военных материалов, даже если речь шла о поставках тяжелой воды, необходимой для производства оружейного плутония, тоталитарном режиме в Аргентине, подозреваемом в желании создать собственную ядерную бомбу.
А там, где действующие нормативные акты запрещали прямой экспорт вооружений, швейцарские компании ВПК обходили их.
К примеру, предоставляя своим клиентам возможность подписывать лицензионные соглашения.
В частности, компания SIG поставляла военной диктатуре Чили не самые штурмовые винтовки StGw90, а чертежи и станки для их производства, зарабатывая на соответствующих лицензиях.
В Швейцарии до сих пор идут споры о том, что подпадает под действие Федерального закона о нормах и условиях поставок военных материалов и товаров двойного назначения, а что нет.
Военные учебные самолеты Pilatus, например, не имеют никакого гражданского применения – для этого такие машины слишком дороги и негибки в своей компоновке. Однако когда в 1990-е годы Федеральный совет (кабмин) хотел распространить действие соответствующего закона на эти самолеты, то парламент выступил против, не увидев никакой проблемы в том, что реально самолеты Pilatus могут быть переоборудованы, например, под легкие бомбардировщики.
Эту норму ужесточили только в 1996 году под давлением народной законодательной инициативы.
С тех пор экспортному контролю подлежали, в частности, и «специальные военные товары», и товары двойного назначения, в частности, комбинезоны индивидуальной химзащиты, учебные самолеты и навигационные GPS-совместимые системы.
С 2013 года швейцарское оружейное лобби громко жалуется на «невыгодные условия, в которых находится наш ВПК».
В 2016 году Федеральный совет значительно смягчил военно-экспортные нормы и практику, решив продолжать поставки вооружений Саудовской Аравии, даже несмотря на войну в Йемене.
Федеральный совет утверждал, что гражданская война – это «совсем другое», ее, мол, нельзя сравнивать с полноценным межгосударственным вооруженным конфликтом, пусть даже в ней и участвуют какие-то «зеленые человечки», похожие на граждан Саудовской Аравии.
Итак, саудиты, хоть и были воюющей стороной, смогли и дальше покупать военные материалы в Швейцарии, причем в 2022 году эти поставки достигли суммы в 120 млн швейцарских франков.
Однако за последнее десятилетие настроения в Европе менялись, пацифистская эйфория начала утихать, а вопросы обеспечения безопасности снова начали приобретать актуальность.
А затем в Европе началась первая после окончания Второй мировой войны наступательная конвенционная агрессивная широкомасштабная война на фронте протяженностью около 1400 км. Вся архитектура европейской безопасности оказалась разрушенной.
И перед Швейцарией снова встал вопрос сначала чисто военно-экспортного характера:
почему поставлять вооружение саудитам можно, а украинцам – нет?
А затем актуализировался и вопрос цели, смысла и назначения швейцарского курса на нейтралитет. Потому что военный экспорт – это лишь один сегмент более широкой проблемы швейцарского нейтралитета. Документы образца 1907/1945 годов ответа на этот вопрос уже не давали.
Впрочем, Швейцария уже была в подобной ситуации – в 1946 году Федеральный совет полностью запретил экспорт военных материалов.
Дело в том, что в конце войны швейцарская оружейная компания Bührle активно снабжала франкистскую Испанию артиллерийские пушки. ООН назвала эти поставки «угрозой миру» и приняла решение о введении эмбарго на любые военные поставки режима Франко.
Швейцария оказалась под сильным международным давлением.
Чтобы не «сердить» генерала односторонним запретом на экспорт вооружений, Федеральный совет принял решение о полном запрете экспорта оружия вообще любому.
Как говорит Петер Хуг, «такого рода падения на колени перед Франко пацифисты не осознали, и с тех пор они постоянно требуют аналогичного общего запрета военных поставок, хотя в случае явной агрессивной войны, такой как этот, такой запрет был бы выгоден агрессору и ослаблял бы того, кто справедливо использует право на самооборону на основе положений Устава ООН.
Автор: Давид Ойгстер, Swissinfo
Статья первоначально вышла на сайте Swissinfo и публикуется с редакционными сокращениями с разрешения правообладателя