В последние месяцы трудно было не заметить, как изменилась риторика Польши в отношении Украины.
Шпальты ведущих украинских и польских изданий изобиловали резкими цитатами польских политиков, требовавших исторической справедливости, понимания и разрешений на проведение исследований и эксгумаций жертв Волынской трагедии.
Некоторые международники заговорили о том, что соседи действительно могут попытаться заблокировать или замедлить евроинтеграцию Украины, если наше общество и политикум не пойдут на уступки в исторических вопросах.
И хотя полноценно и подробно никто из владельцев высоких кабинетов страны над Вислой не описал, какие именно уступки идет, но может оказаться, что к содержанию такой договоренности никто на самом деле и не заинтересован переходить.
Реклама:
Политики против историков
Очевидно, в межгосударственных отношениях, а тем более между близкими странами-соседями, история никогда не будет просто историей, но всегда будет политическая окраска или привкус.
Впрочем, это не означает, что следует отказываться от диалога и гармонизации исторических политик государств для уменьшения напряжения между народами и недопущения конфликтности в будущем. Да, это дело не просто, и относительно 100% вопросов понимания достичь не получится, ведь всегда разные общества будут иметь разные взгляды на определенные события, определенных фигур и определенные периоды, но цель такая точно должна присутствовать.
В наших отношениях с поляками к таким сложным темам относятся события начала XX века, межвоенного периода и острейшая, наверное, тема — Волынская трагедия. При этом речь идет не только о квалификации событий этнического противостояния украинских и польских повстанческих организаций 1943-1945 годов, но и о предпосылках конфликта, определении количества жертв и даже процедур и порядке современного их уважения.
В практическом измерении вся эта история имеет не менее пяти форм межгосударственного взаимодействия:
действия на высшем политическом уровне (межгосударственные комиссии по взаимопониманию, ведомственные рабочие группы, создание и принятие рамочных документов по квалификации событий прошлого и определение совместного видения сотрудничества и будущего); деятельность профессиональных экспертных сред для обеспечения здорового исторического и культурного диалога; проведение исследований мест захоронений, преступлений и убийств; проведение (при необходимости) эксгумаций и перезахоронений; устройство мест памяти с помощью установки табличек, памятных знаков, памятников или мемориалов или реализация современных практик живой памяти.
Все эти формы сотрудничества должны происходить на основании законодательства каждой из стран и на базе Рамочного Соглашения между Правительством Украины и Правительством Республики Польша о сохранении мест памяти и захоронения жертв войны и политических репрессий от 1994 года.
Важно отметить, что все из перечисленных процедур нуждаются в тщательной профессиональной проработке, исследовании архивов, свидетельств, привлечении историков, культурологов, археологов, специалистов по проведению поисковых работ, коммуникаций, а иногда и криминалистов и судмедэкспертов.
Следовательно, это сфера, где первую скрипку всегда должны играть не политики, а специалисты. По крайней мере, если целью является именно понимание событий, решение сложных вопросов и уважение погибших.
Но как мы можем судить по польскому медийному пространству последнего времени, большинство заявлений и резонансных комментариев делали именно политики разного уровня (не историки, не специалисты по похоронному делу, не архивисты), да еще не относительно комплекса проблемных вопросов, а избирательно, относительно очень специфического направления – поисковых работ и эксгумаций.
Примечательно, что эта тема практически всегда вызывает внимание публики, поскольку является одной из самых чувствительных, ибо касается насилия над невиновными и перемещения человеческих останков. Что интересно, то это то, что большинство политических заявлений по этим темам вообще не содержали никакой конкретики относительно расположения таких мест или определения процедур ухода за ними.
В то же время для этой темы стало типичным акцентирование именно на нравственном измерении вопроса, мол, запрещать эксгумации неэтично.
Отдельные комментаторы в экзальтированности заявлений вышли вообще за пределы здравого смысла, заявляя буквально, что в Украине польские «кости валяются по полям, рвам и колодцам Волыни и Галиции». Это при том, что никаких примеров таких мест комментаторы не приводят, а при этом, по официальным данным Украинского института национальной памяти, абсолютное большинство известных польских мест памяти в Украине (даже нелегальных) имеет украшенные могилы, памятные знаки или по крайней мере, кресты (а неизвестные захоронения нельзя сразу эксгумировать, как предлагают многочисленные комментаторы, ведь их сначала нужно найти и исследовать).
Все это заставляет признать, что формат отношений, который выстраивается вокруг общих непрофессиональных заявлений, не свидетельствует о желании наладить нормальный диалог или добиться продвижения в исторических вопросах.
Такие факты, напротив, указывают на возможные попытки политизации исторических и мемориальных вопросов.
И это при практически полном игнорировании польской стороной того, что причиной неохотного предоставления польской стороне разрешений на разные типы работ вызвано тем, что с 2015 года в Польше украинские могилы не восстанавливаются после актов вандализма (больше о главном препятствии нормализации украинско-польских отношений в сфере мест памяти можно прочесть здесь).
Миф о «моратории»
Отдельного удивления во всей истории с многочисленными польскими заявлениями заслуживает обращение к теме «моратория на поисковые работы и эксгумации».
И хотя время от времени это выражение появлялось в украинских медиа и даже в заявлениях специалистов, но ни в юридической, ни в практической плоскости такого моратория нет.
Прежде всего, следует начать с того, что в украинском законодательстве вообще не существует процедуры, которая могла бы подобный мораторий установить. Профильные нормативные акты просто не содержат механизм его внедрения, а также не предусматривают таких полномочий для любого государственного служащего.
Как Министерство культуры и стратегических коммуникаций, уполномоченное на выдачу разрешений на проведение поисковых земляных работ (исследований потенциальных захоронений и мест гибели людей), так и правительственная Государственная межведомственная комиссия по увековечиванию памяти участников антитеррористической операции, жертв войны и политических репрессий, которая уполномоченная предоставлять разрешения на проведение эксгумационных работ и установку мемориалов, могут только рассматривать поданные на такие работы заявки и принимать решения (или не принимать) исходя из качества поданных документов и обоснованности такой заявки. Никаких системных запретов они не могут установить.
Конечно, эти государственные органы учитывают выполнение или невыполнение партнерами своих обязательств, но не наделены правом ввести какие-либо постоянные ограничения.
Во-вторых,
фактическое положение дел не подтверждает заявления поляков о «моратории».
Только с 2019 года мы знаем, что польская сторона трижды получала разрешения на проведение поисковых работ. Последнее такое разрешение на исследование было предоставлено украинской стороной после подписания меморандума министров культуры в 2022 году, а исследование проведено в 2023 году на территории бывшего села Пужники в Тернопольской области.
Здесь также следует добавить, что далеко не всегда есть потребность в проведении эксгумаций после исследования мест захоронений.
Если бренным остаткам ничего не угрожает, если совсем рядом нет строительства или качество грунтов не приводит к повреждению захоронений, то специалисты, как правило, рекомендуют проводить мемориализацию прямо на месте обнаружения, не беспокоя и не подвергая риску целостность останков во время поднятия с земли, транспортировки. и перезахоронение.
В этом случае установка памятного знака, устройство могилы или мемориала также потребует меньше усилий и ресурсов.
Следовательно, последний вал комментариев польских публичных лиц относительно эксгумаций без анализа ситуаций, указания конкретных мест захоронений, умолчания польской стороной невыполнения своих обязательств, а также игнорирование того факта, что никакого моратория нет, скорее свидетельствует об их политических мотивах, чем об этических, гуманистических или тем более диалогические намерения.
«Почему наши бюрократы должны менять тактику?»
В прошлом месяце я общался с депутатом польского сейма от партии «Право и справедливость» (к так называемым «ястребам» он никогда не принадлежал и всегда занимал довольно умеренную позицию), и уже когда разговор подходил к завершению, он неожиданно задал довольно прямой вопрос на тему польско-украинских исторических договоренностей:
«А чего вы думаете, что кто-то собирается дальше выполнять обязательства, взятые в 1990-е? Мы уже почти 10 лет как их не выполняем, а все равно имеем прогресс. Разрешения хоть медленно, но кажутся, вопросы обсуждаются на самом высоком уровне, даже несогласованные статуи львов на кладбище Орлят во Львове позволили поставить на виду.
В общем, в разговоре он изложил очень простое мнение, что пока невыполнение обязательств с польской стороны будет выглядеть как сильное решение, то никто от него отказываться не будет.
Вопросы будут заговаривать, искать какие-то темы для переключения внимания от разрушенной украинской могилы на горе Монастырь, которая стала камнем преткновения, но самое главное – все время будут акцентировать внимание на том, что именно украинская сторона неуступчива и не дает разрешений на гуманное дело эксгумации.
Пока широкая публика не будет углубляться в детали и не даст сигнал заигравшимся политикам до тех пор ничего не изменится.
При этом здесь уже даже не суть важно, кто именно у власти – что либералы, что консерваторы все равно хотят иметь беспроигрышные темы.
И хотя есть еще в Польше люди с трезвым взглядом на ситуацию, например, эксминистр иностранных дел Яцек Чапутович, которые готовы публично назвать такую политику во время войны «политикой гиены», однако это скорее исключение, чем какой-то серьезный общественный мейнстрим, способный изменить настройку коалиционного правительства Дональда Туска или, тем более, последовательно неуступчивую позицию политиков от «ПиС».
В таких условиях нарушение поляками обязательств и невозобновление поврежденных могил без чрезмерного привлечения к этому внимания в польских медиа может быть сознательной тактикой.
Тогда получается, что отказ или неохотное выдавание украинскими органами власти разрешений полякам (а это сфера именно двустороннего равноправного сотрудничества, где за многие десятилетия стало нормой принимать зеркальные решения), которые не выполняют свои обязательства, обязательно подсвечивается в польских СМИ и политизируется , становится выгодной медийной тактикой, ведь возмущает простых избирателей и повышает рейтинг самых пламенных «борцов за историческую правду».
При этом теряется аргумент здравого смысла и равноправия, на который все больше обращают внимание сторонние наблюдатели даже в самом ЕС – из польской риторики и бездействия может напрашиваться вывод, что в их логике значение имеет только достоинство польских жертв, целостность польских мемориалов, а украинскими можно пренебречь .
Несмотря на совпадение многочисленных фактов, не хотелось, чтобы это оказалось правдой и чтобы современная европейская нация могла иметь такую стратегию поведения в отношении соседнего государства, да еще во время войны.
Здесь оптимизма несколько добавляет последнее заявление президента Польши Анджея Дуды, призвавшего не привязывать исторические вопросы к вступлению Украины в ЕС, поэтому остается еще надежда, что новое польское правительство разберется с тонкостями ситуации и сможет принять адекватные решения и перезагрузить украинско-польские отношения. исторической сфере.
Превращение вражды в политику
Наибольшая печаль в этой истории вызывает то, что фактически за последнее десятилетие, преимущественно из-за позиции польских консервативных политиков, было подвешено два десятилетия работы в 1990-х и 2000-х годах и усилий обоих народов по восстановлению исторического диалога на основе гуманности, христианских принципов и здорового прагматизма.
Мощный принцип «простим и просим прощения», который красной нитью проходил через многочисленные двусторонние документы, был в одностороннем порядке отвергнут польской стороной и заменен позицией постоянных претензий и требований.
При этом требований и претензий, которые строятся не на исторических фактах и полноте контекста двусторонних отношений в XX веке, а, как уже предостерегал украинский парламент – на основе «политизации трагических страниц украинско-польской истории».
В сухом итоге мы имеем такую ситуацию, что значительная часть польского общества «накручена» политиками и болезненно-враждебно относится к украинцам в вопросах исторических, в первую очередь из-за упрощенного изложения событий Волынской трагедии и экстраполяции ответственности за нее на всю современную Украину.
В то же время украинцы в подавляющем большинстве своем мало интересуются этими страницами истории и практически не имеют к полякам серьезных исторических претензий (ни относительно последствий сотрудничества Петлюры с Пилсудским, ни относительно официальной польской политики санации и пацификации против украинцев (де-факто – агрессивной ассимиляции) в межвоенный период) , ни по поводу многочисленных украинских жертв польских повстанческих организаций в 1940-х годах, ни по поводу операции «Висла»).
Украинцы обычно воспринимают польских соседей положительно в контексте истории дружеских отношений последних десятилетий.
Так же в Украине на официальном уровне отсутствует оправдательный дискурс по Волынской трагедии, а наоборот, четко признается, что участвовавшие в убийствах гражданских не могут быть безоговорочно героизированы и избежать осуждения, даже если речь идет о борцах за независимость Украины.
Однако такая ситуация не может длиться вечно.
Если конфронтационная риторика сохранится в дальнейшем, если польская сторона продолжит мириться с актами вандализма против украинских могил и мест памяти у себя и потребует от украинской стороны уступок в обустройстве польских мест памяти в Украине, а их политики будут продолжать общие обвинения украинцев в преступлениях прошлого без всяких попыток наладить действительно экспертный диалог, – это может привести к появлению рессентимента уже у украинской широкой публики.
Тогда зацикленность на вражде действительно может стать политической нормой для обоих народов, а исторические вопросы будут превращаться в токсичные.
Будет искать большего повода для радости россиян-имперцев и путинских пропагандистов.
Поэтому повестка дня для украинских и польских чиновников, а также всех вовлеченных в решение этих исторических проблем выглядит совершенно очевидно.
Если мы хотим добра украинцам и полякам, то должны наконец перейти к конструктивным и профессиональным действиям – меньше политических заявлений, а больше конкретных дел.
«Дорожная карта» преодоления этого кризиса выглядит так:
— восстановление вандализированных захоронений украинцев в Польше;
— предоставление полякам всех необходимых им разрешений на поисковые и эксгумационные работы (сейчас известно о 10 или 12 запросах);
— предоставление обеими сторонами земельных участков для расширения кладбищ и обустройства мест захоронений (например, в Пикуличах и Мостисках);
— запуск институциональных механизмов решения проблемных вопросов по захоронениям и местам памяти (или группа между институтами национальной памяти, в соответствии с договоренностями 2020 года, или группа между министерствами культуры, в соответствии с меморандумом 2022 года);
— восстановление украинско-польского форума историков или другой аналогичной платформы для проработки сложных исторических тем и выработка не популистической, а реалистической картины событий прошлого, которая будет в дальнейшем распространена в обоих обществах.
И наконец, этот процесс должен завершиться принятием общего рамочного заявления на высшем политическом уровне, которое расставит точки над «i», осудит политизацию истории, акцентирует внимание на приоритете честности и примирения после почти десятилетия турбулентности.