«Движение Украины в ЕС будет марафоном с большим количеством блокпостов»

Катарина Матернова – представительница высшего уровня европейских бюрократов, отвечающая за отношения с Украиной. Она возглавляет Группу поддержки Украины в ЕС, а также является заместителем гендиректора ЕК, ответственного за расширение и соседство.

А еще Матернову знают в Киеве как одного из ключевых друзей нашего государства в Брюсселе. Она регулярно бывает в Киеве, давно занимается украинскими вопросами и знает как недостатки, так и преимущества нашего государства по сравнению с государствами ЕС и соседями Союза.

Но после 24 февраля Украина смогла удивить даже ее! В нашем интервью вы услышите, о чем идет речь, и узнаете важные детали движения в ЕС и послевоенного восстановления.

шембеддед центентщ

Заметим, что наш разговор состоялся почти две недели назад, на полях ежегодной встречи Yalta European Strategy, однако темы, о которых мы говорили, не теряют актуальности, поэтому мы планировали публикацию через некоторое время.

Для тех, кто предпочитает чтение, предлагаем текстовую версию разговора, в которой мы оставили чуть больше технических деталей.

 

– Вы наверняка помните последний день февраля, когда Украина объявила, что подает заявку на членство в ЕС. Какова была ваша первая реакция?

– Я подумала, что это очень смелый и очень добрый, даже естественный шаг моих украинских друзей, решивших сказать: мы сражаемся в этой войне за свое место в Европе.

И я очень рада, что наконец удалось собрать единодушную поддержку государств-членов ЕС, чтобы дать Украине, а также Молдове статус кандидата.

Этот успех не был очевиден. Даже через несколько недель и дней перед финальным решением не было ясно, удастся ли его достичь. Поэтому я действительно очень счастлива, что решение положительное.

– А что о нас тогда, в начале марта, подумали другие европейцы? Тоже решили, что это смелое решение, или, скорее, что «украинцы сошли с ума»?

– Я не думаю, что вы пересекли красную линию между смелостью и безумием. Некоторые это решение поддерживали, но некоторые просто не могли его тогда понять.

И здесь я хочу объяснить важную вещь: в Европе до сих пор нет согласия по поводу расширения ЕС, над этим еще нужно работать. И потому в начале большой войны для некоторых этот шаг стал неожиданностью. Но для друзей Украины, которых у Вас есть в Евросоюзе, это было естественным стремлением.

Достаточно вспомнить Майдан 2014, все, что тогда произошло – и Соглашение об ассоциации.

Сейчас мы видим еще одну ужасающую агрессию России. И в этом смысле заявка на членство стала естественным шагом Украины.

– В марте на «Европейской правде» вышел видеоблог, начинавшийся фразой: «Теперь можно утверждать, что Украина станет членом Евросоюза». Вы с этим согласны?

– Полностью соглашаюсь, что это – корректная оценка.

Но хочу также вернуться к предыдущему вопросу.

Надо понимать, что тогда, в начале марта, немногие понимали Украину. В Европе быть специалисты по Советскому союзу, которые стали специалистами по России – но не по Украине. В школах вне Украины о вашем государстве говорят немного, а в обществе есть куча российских нарративов и пропаганды в отношении Украины.

Поэтому европейцы начали узнавать Украину из-за войны, когда увидели украинских беженцев, и стали говорить: смотрите, они такие же, как и мы! Они везут с собой домашних любимцев и так далее… В это время появилось чувство солидарности. Это действительно важно – понимать, что большинство людей в Европе нашли Украину только в последние месяцы. Прежде вас знали только те люди, которые посещали Украину – а таких было абсолютное меньшинство.

Поэтому смелый шаг Украины, подавший заявку о вступлении в ЕС, для многих был удивительный, но сейчас и эти люди поняли его смысл.

– Звучит довольно цинично, но похоже, что Путин сделал возможным вступление Украины в ЕС.

– Прежде всего, Путин сплотил украинскую нацию. Это уже начало происходить после 2014 года. Но сейчас он сделал украинцев еще более сплоченными. Он – именно тот человек, который создал украинскую политическую нацию!

Ваше государство всегда воспринималось как разделенное между востоком и западом, русскоязычными и украиноязычными, стремящимися на Восток и стремящимися к Западу. Да и Украина играла геополитическую игру в роли государства, место которого «где-то посередине».

Но с 2014 года, после Майдана и особенно после оккупации Крыма и впоследствии Донбасса, появилась другая Украина, единственная украинская нация. А сейчас война, развязанная Путиным, завершила эту работу очень ужасным способом.

– А также он объединил нас вокруг идеи европейской идентичности Украины.

— Именно так!

И я также считаю, что было две вещи, которые наверняка удивили Путина.

Во-первых, если бы он знал положение дел в собственной армии, он бы, пожалуй, не сделал этого. И во-вторых, он не ожидал единства Запада и Евросоюза. И я считаю, что его очень удивило то, что мы оказались готовы противодействовать ему вместе.

– Со статусом кандидата мы получили от Евросоюза список из семи задач или приоритетных реформ, которые мы должны воплотить. Но что этот перечень значит?

– Этот список не перечень реформ для статуса кандидата. Украина уже является государством-кандидатом, равно как и Молдова.

Но мы сочли вас кандидатом с пониманием того, что вы сами выполните эти семь шагов. Это показатель уровня доверия в наших отношениях.

Однако вы должны их выполнить для любой дискуссии о следующих этапах на пути к членству.

И я очень рада видеть, что часть этих шагов вы уже совершили. Например, назначили главу САП, назначили членов нравственного совета для отбора судей, шаги по воплощению антиолигархического закона, а также по базовому закону о национальных меньшинствах. Процесс отбора нового директора НАБУ начнется в сентябре.

Словом, прогресс очень добр, и мы рассчитываем, что вы выполните все эти пункты.

– И что тогда? Вот мы их выполнили – и начинаем переговоры о членстве?

– Нет. Начало переговоров – это отдельный процесс.

Знаете, я, чтобы помочь вам, поделюсь опытом, который я приобрела в своей стране, в Словакии, со времен, когда продолжались эти переговоры.

Так называемые переговоры о членстве на самом деле не являются переговорами.

Это процесс внедрения в Украине европейских норм, правил, директив и регуляций, их перенос в систему украинского законодательства.

Так вот. Каждый последующий шаг в процессе расширения ЕС требует единого согласия всех государств-членов. И таких шагов в этом процессе много. Поэтому это, к сожалению, не спринт, а марафон с большим количеством блокпостов на этой дороге. И будет много преград на пути, которые вам придется расчищать.

Итак, когда будет плановый отчет о прогрессе Украины – а он будет в цикле 2023 года, то есть мы начнем готовить его в январе или феврале – только тогда можно будет обсуждать возможное начало переговоров о членстве. И для того, чтобы принять это решение, Украине нужно будет хорошо поработать над построением консенсуса в ЕС по этому поводу.

Но, на мой взгляд, первоочередным вопросом в наших отношениях является другой. Сейчас самое главное – помочь Украине победить в войне.

– Однако первоначально говорили, что ЕС оценит наш прогресс в конце 2022 года – поэтому Зеленский даже поручил правительству выполнить все осенью.

– Нет, мы будем готовить другую оценку – относительно соответствия Украины Копенгагенским критериям.

Помните, когда вы шли к получению статуса кандидата, правительство Украины заполняли опросник, и мы тогда его для ускорения процесса разделили на две части – политическую и экономическую. Перед июньским саммитом, где вы получили статус кандидата, мы провели оценку политической части, а до конца этого года финализуем экономическую часть – там речь идет о совместимости технических регуляций Украины и ЕС.

А об оценке выполнения семи критериев в этом году речь не идет.

— Можно ли сказать с уверенностью, что ориентировочно до октября 2023 года (когда ЕС обычно готовит отчет о расширении) технически невозможно получить решение о начале переговоров о вступлении?

– Если бы вы спросили меня в январе 2022 года, будет ли Украина государством-кандидатом в ЕС уже в июне, я сказала бы, что это просто невозможно. А потом это стало возможным!

Поэтому я бы не хотела говорить, что это прямо невозможно – но это очень маловероятно.

– Вернусь к содержанию этих семи критериев. Какие из них нуждаются в наибольшем внимании?

– Украина должна показать больше во введении антиолигархического законодательства – но я понимаю, что это не так просто сделать во время войны.

Недостает прогресса в реализации рекомендаций по FATF. Кстати, это вам самим будет полезно и будет иметь практические последствия. Украина заинтересована в присоединении к европейской системе платежей, CEPA, в которой все межбанковские платежи между вами и ЕС будут иметь статус «внутренних». И для этого решения соответствие требованиям FATF является одним из ключевых критериев. Так что это будет иметь реальный эффект для вас.

Большое внимание к избранию нового главы НАБУ, где вы еще не начали конкурс – но у меня нет оснований считать, что там будут сложности.

А также вопрос Конституционного суда, где мы не видим прогресса.

Должен отметить, что Украина уверяет нас в стремлении завершить всю эту работу до конца года.

– А нам это поможет? Если все равно речь не идет о статусе в ближайший год.

— Да конечно!

Во-первых, потому, что выполнение задач как можно быстрее поможет Украине и украинцам. Речь не идет о том, что вы что-то делаете для нас – вы делаете то, что хорошо для государства.

Но есть и другие предпосылки.

Одна из особенностей Украины, которая стала очевидной во время этой полномасштабной войны – это то, насколько устойчивы ваше государство, ваши институции, ваше общество. Тот факт, что правительство, несмотря на войну, остается полностью дееспособным, территориальные общины, гражданское общество тоже, Верховная рада проводит заседания, принимает законы – вот это стало лично для меня самой поразительной особенностью во время войны.

В Украине именно вы организовали поставки гуманитарной помощи людям.

Наш опыт из других войн в разных уголках планеты иной – там приходится полагаться в этом не на власть, а на внешних игроков.

Так вот, если вы быстро выполните эти семь приоритетных задач, это усилит впечатление мира, что в Украине государство продолжает функционировать, правительство в широком смысле остается действенным.

– Как считаете, Украина пройдет зиму 2023?

– Я очень надеюсь, что да. Но это будет тяжело.

Зима будет тяжелой также в Евросоюзе, но в Украине это будет очень тяжело. Я думаю о миллионах внутренних переселенцев, потерявших жилье, чьи дома или квартиры были разбомблены. О тех, кто сейчас находится во временных приютах.

– Может ли Евросоюз помочь нам легче пройти зиму?

– Мы уже помогаем, и разными путями. Начиная с программ, которые я курирую. Мы предоставляем гранты и большим городам, и городкам – для того чтобы они инвестировали в восстановление школ, админзданий и т.д., строили временное жилье для людей. Это также позволит подготовить к зиме многие дома.

Мои коллеги, занимающиеся гуманитарной помощью, приспосабливают к зиме палаточные городки, где живут переселенцы. Также мы заботимся о старых советских домах, как нет достаточной теплоизоляции – и мы уже несколько лет помогали Украине в том, что позволило обновить многие дома. Но, конечно, этого недостаточно.

Я скажу откровенно: как бы мы вам ни помогали, нам не достичь уровня ваших потребностей.

Потому что потребности Украины, особенно в районах, охваченных боевыми действиями, намного выше.

Недавно Всемирный банк представил отчет, подготовленный совместно с ЕС и правительством Украины.

Исследование пришло к выводу, что стоимость восстановления разрушенного составляет почти 350 миллиардов евро. Это общая стоимость разрушений из-за войны войны. Из них около 100 миллионов – это стоимость разрушенных инфраструктурных объектов.

Но я хочу подчеркнуть, что 1 июня было «датой отрезки». А после этой даты, к сожалению, было много новых разрушений, которые в этой оценке не учтены. Поэтому реальная сумма потерь Украины значительно выше.

Мы еще будем производить регулярные обновления этого анализа. Но окончательная оценка потерь возможна только после окончания войны.

– В любом случае, речь идет о сумасшедшей сумме.

– Сумма огромная, да. Это абсолютно безумные средства.

Киев говорит, что на этот год, чтобы закрыть ключевые потребности, нужно около 3,4 млрд. евро. И я очень надеюсь, что эту сумму удастся вовремя обеспечить.

Но окончательный объем потерь Украины мы еще не знаем.

– Наверное, единственный источник, который позволит закрыть огромную сумму – это арестованные и замороженные российские средства. ЕС уже работает над этим?

– Да, и продолжаются активные дискуссии о том, что можно сделать в США и Европе. Эти обсуждения очень чувствительны, потому что нужно действовать в соответствии с законом, а в случае ЕС речь идет о разных национальных юрисдикциях.

Поэтому я не буду спекулировать о том, как это можно будет сделать, но сейчас мы очень активно ищем пути к этому.

– Можете кратко рассказать, каким вы видите процесс восстановления Украины?

– Я вижу три уровня этой работы.

Самое важное – причем это альфа и омега всего – это помочь вам пережить эту войну и победить в этой войне.

Для этого необходимо, чтобы правительство работало. Нужны также поставки оружия, но также нужны и финансовые ресурсы, чтобы вы могли платить зарплаты, пенсии, покупать то, что необходимо государству. Обеспечить существование государства – это самый первый приоритет.

Следующим и близким по важности приоритетом является восстановление ключевой поврежденной инфраструктуры, необходимой для сохранения действенности государства. В качестве примера, если разрушен какой-то ключевой мост, то вы должны либо быстро построить новый, либо проложить рядом понтонный мост или что-нибудь еще. Если есть поврежденные железнодорожные пути – вам нужно проложить новый путь.

И третья задача большого восстановления Украины. Это тоже очень важно, но масштабное восстановление невозможно начать, пока не выполнены первый и второй приоритеты.

 

Разговаривал Сергей Сидоренко,

видео Владимира Олейника,

«Европейская правда»

Источник