Сегодняшнее чествование памяти жертв Волынской резни, которое уже несколько лет формально является «Национальным днем памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами против граждан II Речи Посполитой», дает возможность поразмыслить, как история может повлиять на польско-украинские отношения.
Нынешняя война потрясла цивилизованный мир и невероятно сблизила поляков и украинцев, заставив историю отойти на задний план.
Однако ее конфликтогенный потенциал скорее не иссяк, а только ослаб, тем более что временно был прикрыт ужасом войны и опасностью для обеих стран со стороны тоталитарной России.
При президентстве Владимира Зеленского проблемы на фоне истории начали играть гораздо меньшую роль в польско-украинских отношениях. Следует однако признать, что отнюдь не все трудные дела с исторической основой, возникшие при президентстве Петра Порошенко и во время первого периода правительства «Права и справедливости» в Польше, удалось решить.
Напомним только, что возмущение в Польше вызвало одно из положений закона «О правовом статусе и памяти борцов за независимость Украины в XX веке», запрещающего пренебрежительное отношение к УПА, равно как и признания принадлежности Волыни и Галиции к межвоенной Польше как » оккупации, а этнических чисток, осуществленных УПА против польских жителей Волыни и Галиции в 1943-1945 годах – как войны польского и украинского подполья, во время которой пострадало также гражданское население.
Вызывала сожаление также героизация главного командира УПА Романа Шухевича, виновного в расправе над поляками, или запрет эксгумационных работ для польских учреждений в Украине.
В Украине же обращали внимание, между прочим, на неспособность польского государства быстро восстановить легальную мемориальную плиту на братской могиле УПА в Польше, которую разрушили «неизвестные исполнители», на сравнение действий украинских националистов в Законе об ИНП (к счастью, уже измененном) с действиями Третьего рейха и СССР и, наконец, заявления политиков, зависимых поддержкой Польшей европейской интеграции Украины от интерпретации Украиной собственного прошлого.
Позже климат доверия и желание решить эти проблемы стали постепенно возвращаться.
Притом очень позитивно было воспринято признание в Люблинской декларации, подписанной год назад министрами иностранных дел Польши, Литвы и Украины, древней Речи Посполитой как источник европейских ценностей и политической культуры всех стран региона.
Война невероятно сблизила наши страны и народы. Польша оказалась очень верным союзником Украины, третьим после США и Великобритании поставщиком военной техники в Украину, материально-технической базой, через которую проходит западная помощь Украине.
Польша была и является сторонником скорейшего вступления Украины в Европейский Союз и строжайших возможных санкций против России и на дипломатическом уровне делает все, что в ее силах, чтобы другие страны приняли эту позицию.
В конце концов, Польша оказалась страной, которая очень гостеприимно приняла пару миллионов украинских беженцев. Поляки проявили к украинским огромную симпатию и поддержку.
Даже круги националистов, для которых проблема Волынской резни до сих пор чрезвычайно важна, откровенно симпатизируют украинской борьбе против России, а власть делает все, чтобы мобилизовать общественное мнение в поддержку Украины.
Поэтому бывшие украинские исторические демагоги уже не нападают на Польшу, или потому, что изменили собственное мнение, или потому что не видят внутриполитической целесообразности в антипольских выпадах – ведь симпатия украинцев к полякам и Польше всегда высока, сейчас просто огромна. Лучшим доказательством может быть рекордно положительное отношение украинцев к президенту Анджею Дуде, который является лидером симпатий украинцев к иностранным политикам.
Украина также сделала положительный исторический жест по отношению к Польше – открыла важных для польской исторической памяти львов на польском военном кладбище во Львове, которые несколько лет стояли там в картонных коробках. Она также объявила о намерении снятия запрета на эксгумацию.
В общем, война переоценила много взглядов на соседа в польских и украинских публичных дебатах и заставила всех осознать, что в политике вопросы прошлого не могут доминировать над вызовами настоящего, особенно над защитой Украины от экзистенциальной угрозы, какова Россия.
Однако периоды внутриполитического национального консенсуса редко длятся долго.
История все еще имеет потенциал обременить польско-украинские отношения в будущем, усложняя политикам, особенно тем, кто обращается к правому электорату, проводить политику сближения между двумя странами.
Первым симптомом была оживленная дискуссия в Польше о заявлениях посла Украины в Берлине Андрея Мельника, который дилетантски сравнивал межвоенную Польшу с СССР.
Следует надеяться, что преступления России заставят оба народа навсегда осознать, что важно, а что важнее. Хочется также надеяться, что все – и в Украине, и в Польше – наконец-то поймут, что разная трактовка истории не означает вражду, не означает попустительства преступлениям прошлого или создания почвы для антиукраинского союза с Россией или антипольского союза с Германией (а лишь несколько лет назад такие трактовки можно встретить даже среди серьезных комментаторов).
В то же время необходимо подумать, как извлечь уроки из периода 2014-2019 годов и навсегда убрать конфликтность истории.
Бесспорно, наибольшим вызовом будет решение проблемы Волынской резни, которую в Украине называют «трагедией» (заметим, что поляки часто протестуют против такого названия преступления, поскольку они трактуют понятие трагедии уже – не столько как ужасное, но как нечто ужасное, что произошло в результате приговора судьбы, а не вследствие сознательных действий людей).
Здесь проблема не в том, что произошло почти восемьдесят лет назад, а в том, как это преподносится сегодня.
В Польше часто не понимают, что УПА в украинской памяти не столько антипольской силой, сколько скорее живой традиция сопротивления против России.
Наконец, большая часть семей в Западной Украине имела кого-то в УПА, поэтому с политической точки зрения трудно представить, чтобы украинские политики оправдали ожидания многих поляков и коллективно осудили УПА как формацию, запятнанную преступностью; тем более, что агрессия России способствовала распространению исключительно положительного образа деятельности УПА также на другие части Украины.
Можно, однако, представить себе по крайней мере осуждение тех командиров УПА, которые, как Дмитрий Клячковский, были инициаторами и главными исполнителями этнических чисток вместо того, чтобы Верховная рада почтила этих людей и терпела их памятники. Можно также представить поправку к закону о декоммунизации, уже обещанную Порошенко, чтобы изменить норму, запрещающую сомневаться в смысле деятельности УПА и невиновности ее воинов.
Это будет явно восприниматься как сигнал готовности Киева успокоить беспокойство поляков. Это облегчило бы польским властям попытки объяснить полякам, почему Украинская повстанческая армия остается важной составляющей украинской национальной памяти, почему уповские традиции, такие как приветствие «Слава Украине!» или песня «Сродились мы великого часа», стали частью общеукраинской культуры или гимном украинского войска и почему культ УПА не имеет ничего общего с одобрением ее антипольских действий.
На практическом уровне для разрешения спора по трактовке Волыни целесообразно было бы восстановить профессиональный исторический диалог под эгидой обеих стран. Это можно сделать, например, с помощью Центра диалога Юлиуша Мерошевского, института, созданного законом Сейма, принятым несколько дней назад, основной деятельностью которого будет ведение и поддержка диалога, в частности интеллектуального, между поляками и украинцами.
Прежде всего, необходимо обсудить критерии оценки событий прошлого, ценности, на основе которых мы должны о них судить, а затем выработанные таким образом совместные рекомендации использовать для всесторонней характеристики самых конфликтных вопросов, таких как гайдамаччина, польско-украинская война за Львов и Галицию 1918- 1919, положение украинцев в межвоенной Польше, Волынская резня или антиукраинская деятельность польского подполья в восточной части современной Польши и послевоенные депортации украинцев.
В то же время было бы полезно пересмотреть учебные программы по истории и литературе в обеих странах, чтобы они больше учитывали знания о соседней стране и, по возможности, обеспечивали сбалансированное толкование или по крайней мере показывали видение другой нации в случае наиболее противоречивых аспектов прошлого.
При этом также стоило бы пропагандировать положительные аспекты сосуществования двух народов в прошлом – их было бесчисленно, но они неизвестны широкой публике или исчезают в воображении на фоне разных сюжетов «тяжелой истории».
Несомненно, политики и высокопоставленные должностные лица обеих стран должны осознавать, что история поляков и украинцев, прошлое Польши и Украины, медиапространство Польши и Украины переплетены настолько, что в отношении многих исторических эпох трудно говорить о национальной истории только поляков или только украинцев.
Следовательно, государственные почести памяти или исторические интерпретации, продвигаемые государством, должны учитывать это и осуществляться в консультациях с профессиональными историками, которые понимают уязвимость соседа.
В то же время мы часто без рефлексий повторяли националистические историографические стереотипы.
Наконец, стоит обеим странам инвестировать в обучение языку соседнего народа. В Польше русский язык все еще изучают во многих школах как второй иностранный язык – после английского, хотя его престиж, статус и пригодность в ближайшие годы только упадут.
Образовательное предложение должно быть обогащено украинским языком, потому что именно с Украиной, а не с Россией, связано будущее Польши. Так же в Украине стоило бы массово вводить польский язык как второй иностранный.
Сейчас это, как правило, немецкий или французский, несмотря на потребность несравненно больших усилий и ресурсов для овладения этими языками, и, вероятно, меньшую пользу в них в будущем. А знать язык своего соседа всегда стоит.
Этот перечень, конечно, не полон, но стоит как можно быстрее начать его реализовать. Сделаем это, если мы хотим использовать исторический момент и обеспечить будущее обоих суверенных государств в тесном союзе друг с другом.
Публикации в рубрике «Экспертна думка» не являются редакционными статьями и отражают исключительно точку зрения авторов